Том 5. Сибирские рассказы. - Страница 141

141

— А, так вы вот как… — корила она кого-то. — Так я же знаю, что мне делать. Да… У меня есть своя комбинация.

Мысль, ударившая ее, как молния, действительно, была дикая и нелепая, но Катенька ухватилась именно за нее: хотя что-нибудь взять у мачехи-судьбы. Она и встала с веселым лицом, полная отчаянной решимости привести в исполнение свой план. Все равно, ведь она уже сказала Тихменеву, что любит его.

IV

Вечером Кекин пришел в свой час и занял свое место на диване в гостиной. Катенька встретила его в передней с бледным и встревоженным лицом.

— Вы не совсем здоровы? — заметил Кекин, заглядывая в лицо.

— Да… я плохо спала ночь.

— Нужно беречь здоровье. Mens sana in corpore sano…

Девушка молчала, по-гимназически перебирая пуговицы платья.

Гостиная так же была освещена одной лампой, и так же Катенька села далеко от своего жениха. Разговор как-то плохо клеился, и шмыгавшие чрез гостиную дети мешали Кекину подсесть ближе. Он два раза протер свои очки и улыбнулся в пространство. У него сегодня выдался счастливый день: в седьмом классе написали прекрасный emendatum, потом директор поздравил с женитьбой, лукаво подмигнул, и, наконец, он после обеда заходил на будущую свою квартиру, где уже делались необходимые приготовления. Вообще все шло отлично, и Кекин, шагая по тротуарам к квартире Вицина, даже бурчал какой-то мотив неизвестного происхождения.

— Итак, я считаю, что мы объяснились вполне… — заговорил он, протягивая руку по спинке дивана. — Это главное. Не правда ли?..

Он забыл только одно, что говорил все время он один, а Катенька только слушала и соглашалась. Но — ведь это все равно: он так привык, чтобы его все слушали. Мир в его представлении рисовался чем-то вроде громадного класса, где одни учат, а другие учатся.

— Вы, Владимир Евгеньич, говорили, что в женщине уважаете прежде всего человека… — начала нерешительно Катенька, чувствуя, что лицо у ней покрывается розовыми пятнами.

— Да, говорил…

— Потом вы говорили… Как это сказать?.. Все понимать. —

Она остановилась и посмотрела на дверь в зал, за которой уже слышался сдержанный шепот и топтание детских ног.

— Что вы хотите сказать? — удивился Кекин и еще раз протер очки.

— Я говорю, что иногда страх удерживает человека от желания высказаться… В обществе так много предрассудков и вообще несправедливости. Наконец, есть известные требования, которые почему-то предъявляются одной стороне… Мужчина, когда женится, идет с открытым лицом, и никто не спрашивает… не спрашивает, как он провел свою молодость. Даже больше: его самые некрасивые поступки сходят за какое-то молодечество… Мужчины думают, что женщины, то есть девушки, ничего не понимают и верят их каждому слову.

— Ну да… конечно, бывают случаи… — мычал Кекин, с удивлением глядя на заговорившую в первый раз Катеньку. — Но мне не ясно одно… Да, одно. К чему вы ведете речь в таком именно направлении?

— Я хочу сказать только то, что мужчина все себе может позволить и ни за что не отвечает…

— Вы хотите сказать: холостой мужчина?

— А разве это не все равно? Холостой будет женатым… Разве невеста не вправе спросить его откровенно… то есть я, конечно, вас не буду спрашивать, Владимир Евгеньич, потому что такой вопрос для девушки считается неприличным. Женщины должны удовлетворяться тем, что им достанется…

«Вот тебе и откровенность: сам навязал», — думал Кекин, предчувствуя какую-то неприятность.

Катеньке вдруг сделалось дурно, и Кекину пришлось в первый раз в жизни бежать за стаканом воды для женщины. В зале он наткнулся на кучу ребят, которые бросились от него врассыпную. «Комбинация!» — едва успел крикнуть кто-то, удирая во все лопатки. Когда он вернулся с водой, Катенька сидела на диване бледная, как полотно. Выпив воды, она заметно успокоилась.

— Оставимте этот разговор… — просил Кекин, расхаживая по гостиной. — Я лучше расскажу вам о квартире, то есть о нашей квартире. Да. Всего пять комнат, мебель я беру напрокат, улица тихая и недалеко от гимназии, одним словом — все условия… да, все условия.

— Нет, мне необходимо докончить этот разговор… — перебила Катенька с непонятной для него настойчивостью.

— Не лучше ли в другой раз, Катерина Васильевна?

— Нет, сегодня или никогда.

Кекину пришлось занять свое место на диване и приготовиться слушать, но им помешала горничная, подававшая чай. Чайная ложечка жалобно зазвенела в руках Катеньки, точно она дрожала со страха.

— Вот вы говорите о справедливости, об уважении к женщине… — заговорила девушка, переводя дух, — Но этого нет…

— Нет, уж извините… я знаю такую женщину, то есть девушку, которую уважаю и люблю больше всего на свете! — выпалил Кекин неожиданно для самого себя.

— Дайте мне кончить… Все это одни хорошие слова. Уважение к женщине вращается в таком тесном кругу и не переходит границ… как это сказать? Ну, да это все равно… Возьмите такой случай:-может быть, так называемая девушка с прошлым…

— Как вы сказали?

— Разве вы не знаете, что называется девушкой с прошлым?

— Ах, да… виноват… — смутился Кекин и как-то вдруг съежился.

— Мужчины все с таким прошлым, а девушки являются исключением… Может быть со всяким человеком известная ошибка, увлечение, просто случайность, вообще несчастье, но разве девушке прощается что-нибудь?

Теперь Катенька смотрела уже прямо в глаза Кекину и даже придвинулась к нему. Глаза у ней горели, а рука, лежавшая на столе, вздрагивала.

141